В образовании каждый шаг должен быть осторожным и обдуманным
Учительская плюс, 2018 год, 23 ноября (№ 46), С. 10. | ЛЮДИ ДЕЛА
С начала апреля в Костанайском государственном педагогическом университете работает на должности вице-ректора по интернационализации преподаватель из Словакии Ева СМЕТАНОВА. У неё была возможность детально изучить деятельность вуза, ознакомиться с нашей системой образования. И взгляд со стороны европейского специалиста представляет большой интерес.
Ева Сметанова – доктор педагогических наук, доктор философии. Работает в сфере образования более 25 лет, начинала учителем английского языка в школе, читала лекции и преподавала английский язык в Словацком университете, работала заведую-щей кафедрой британских и американских исследований в университете г. Трнава (Словакия). Ева Сметанова имеет большой опыт в координации очного, заочного и дистанционного образования, разработке новых программ для аккредитации и в организации образовательных курсов. Является руководителем бакалаврских, магистерских и докторских диссертаций. Её профессиональный интерес тесно связан с иностранными языками: методология преподавания, психолингвистика, социолингвистика, двуязычие и многоязычие.
– Что побудило вас приехать в Костанай: любознательность, желание попробовать себя в новом деле, профессиональный интерес?
– Это не первая моя работа в Казахстане. Между вузом в Словакии, где я работаю, и Аркалыкским педагогическим институтом заключён договор о сотрудничестве. И на основе этого договора меня пригласили поработать в институте деканом дополнительного образования. Конечно, мне было очень интересно: другая страна, другой менталитет, культура. И я решила попробовать. Четыре месяца я проработала в Аркалыке, получила хороший опыт. Поэтому через время подала заявку на участие в программе министерства образования и науки Казахстана для зарубежных специалистов на занятие должности топ-менеджера. В этот раз у меня были уже несколько другие намерения: и себя развивать, и желание поделиться своими наработками, показать путь продвижения в европейскую образовательную среду. В КГПУ мне предоставили должность вице-ректора по интернационализации, поскольку вуз хочет открыться миру, наладить сотрудничество с университетами других стран.
– Какие задачи вам пришлось решать? Что вам понравилось в этом вузе, а что вы рекомендовали изменить?
– Моя основная цель – представить университет другим странам и сделать так, чтобы сюда хотели и могли приехать преподаватели западных вузов, чтобы студенты и преподаватели КГПУ могли получать опыт в Европе. Конечно, эта деятельность здесь внове, её надо развивать. Мне нужно было во всё вникнуть, проанализировать, пообщаться с каждым деканом, выявить плюсы и минусы в работе. Затем предстояло
разработать стратегический план развития вуза по международному сотрудничеству, обозначить перспективы и слабые стороны. Теперь, опираясь на это всё, нужно работать. Используя те связи, которые у меня есть с зарубежными вузами, я стараюсь наладить партнёрские контакты между КГПУ и представителями европейского научного сообщества. И здесь следует быть очень мобильной: если что-то не срабатывает, тут же находить другие варианты.
Что мне понравилось? Прежде всего, как много и серьёзно люди работают, как преподаватели общаются со студентами, их взаимоуважение. Но мне было важно показать, что все должны быть включены в процесс интернационализации. Это не работа одного или двух человек, это требует участия каждого преподавателя, каждый должен понимать, что его роль очень велика, что его работа влияет на развитие вуза, каждый должен чувствовать свою ответственность. Поэтому нужно было провести определённую работу, чтобы через время настроение переменилось и люди осознали, что они реально участвуют в процессе интернационализации, что они могут помочь руководству в развитии университета.
– Самая большая проблема нашего высшего образования ещё недавно была в том, что студенты хотели просто получить диплом, а преподаватели (не все, к счастью) готовы были им такую возможность предоставить. Сейчас, кажется, ситуация меняется к лучшему. Но от привычки «разводить сессию» очень трудно избавиться.
– В КГПУ я не заметила такого отношения к учёбе. А в Европе мне вообще это трудно представить. У нас все очень осторожны в своих действиях, потому что только один неприятный момент, и карьера может быть закрыта на всю жизнь. Возможно, в европейских вузах где-то и сталкивались с такой проблемой, когда кто-то хотел за деньги сдать экзамен или что-то ещё. Но я с этим никогда не встречалась. По крайней мере, в образовании я не помню, чтобы это когда-то было. В других сферах, да, случается. В образовании очень строго соблюдается закон, наказания за нарушения очень серьёзные. Преподаватели дорожат своей работой и репутацией, а студенты заинтересованы в получении знаний, потому что им нужно быть действительно хорошими специалистами для будущей карьеры. Не скажу, что исключительно все. Всегда были и будут лентяи, те, кто просидел пять лет и считает, что уже этим он заслужил диплом. Но это всё-таки скорее исключение, чем правило. Ещё одна местная особенность, которую я заметила, – не такая автономность преподавателей, как в европейских вузах. Не все могут сами решать, как проводить экзамен – устно или тестирование, выбрать удобное время. Здесь это доводится сверху. В Европе каждый преподаватель – менеджер своего предмета. Конечно, качество образования обязательно контролируется. Но нигде не написано, как преподавать. Главное, чтобы это было гуманитарным образом, в рамках закона. Естественно, есть регламентирующие образовательные стандарты, в которых обозначено количество лекций, мастер-классов, семинаров, есть рекомендованные учебники, есть обязательные. Но каким путём идёт процесс преподавания, какие формы и методы используются, это зависит от самого преподавателя. И конечно, каждый старается найти подход, чтобы интересно было не ему, а студентам, чтобы в итоге они обрели нужные знания и понимание предмета. На выходе же проверяются не только знания студента, но и его личностные качества: как он относится к своему делу, как говорит. Одно дело, если студент читает по бумажке, уходит от вопросов экзаменатора, другое – если он уверенно, увлечённо излагает суть своего задания, разбирается в своей теме. Это всё учитывается. Мы должны выпустить не просто информированного специалиста, но человека мыслящего, коммуникативного, готового к развитию, мобильного.
– Наша система образования переживает период реформирования, уже не в первый раз. Любые реформы – это сложный процесс. Насколько, по-вашему, необходимы коренные преобразования?
– Я тоже помню несколько реформ, которые у нас в образовании происходили, и не каждая реформа хороша, как показывает время. Бывало так, что использовали методы из прошлого, но с новыми названиями. Бывали преобразования, через время проявившие свою не эффективность, и пришлось вернуться к прежним способам работы, которые уже были в ходу 15-20 лет назад, но по каким-то причинам от них тогда отказались. Мы тоже это всё проходили: получили автономию, хотели, чтобы всё было по-своему, всё новое, забыть старое. Но через время стали понимать: не всё, что тогда работало, было плохим. Конечно, какие-то изменения должны быть, потому что мир летит вперёд, мы не можем топтаться на месте. Но именно в образовании нужно быть особенно осторожными с радикальными методами, в образовании важна системность и стабильность. За радикальностью часто стоит непродуманность, непроверенность. Надо сделать шаг, убедиться, что это те результаты, которые мы хотим получить, и потом делать следующий шаг. Не стоит сразу закрывать одни двери, открывая новые. Нужно внимательно присмотреться, изучить, что реально не работало, почему это нам не подходит, и потом уже принимать новые способы. Замечательно, что у нас есть выбор, это демократия. Но вначале мы должны узнать, что есть хорошего в каждом новом методе, и использовать эти преимущества, а то, что уже работает и даёт хороший результат, не надо изменять только ради того, чтобы провести какие-то реформы. Особенно опасно, когда образование мешают с идеологией. Надо идти рациональным путём, а не стремиться подстроить образовательный процесс под какие-то идеологические задачи.
– Ещё не так давно в наших школах помимо английского языка учили немецкий, французский. Сейчас поставлена задача говорить на трёх языках: казахском, русском и английском. Цель замечательная. Но средства вызывают беспокойство своей стремительностью. Как вы, будучи преподавателем английского, оцениваете перспективы преподавания на этом языке школьных дисциплин?
– Это очень сложно. Особенно сложно взрослого человека, который не занимался английским как лингвист, не говорил на нём свободно, научить преподавать на этом языке. Для этого недостаточно курсов. Можно научить преподавать на английском педагога-физика или биолога, у которого уже была хорошая языковая база. Пусть он будет говорить с ошибками, но понять, как вести свои уроки, он сможет. Я, например, по-русски тоже говорю с ошибками, но если бы понадобилось, смогла бы провести урок на русском языке. Но я этот язык учила с детства, у меня есть среда общения, я давно читаю на русском. Взять же человека, который не владеет английским на уровне свободного общения, и за несколько месяцев его подготовить так, чтобы он смог достойно вести свой предмет... Думаю, ему будет слишком тяжело. Было бы непрофессионально ожидать, что человек, который никогда не говорил на иностранном языке, через какое-то время начнет читать лекции не на разговорном, а на академическом языке. Это очень долгий процесс. Были исследования, которые показали: если ученик с трудом понимает такой сложный предмет, как физика или математика, на родном для себя языке, то на иностранном языке он может запомнить терминологию, теорию, но не будет понимать. Есть ученики, которые к этому готовы, которые планируют в дальнейшем вести научную, исследовательскую работу, и им нужен будет специальный английский, вот для них могут быть факультативы, дополнительные занятия. У нас это работает именно так. Если кому-то интересна биология, менеджмент на иностранном языке, то есть возможность это делать помимо основной образовательной программы. В университетах также есть программы, которые ориентированы на иностранные языки, и в рамках этих программ все дисциплины изучаются на выбранном языке: на русском, на английском, немецком или каком-то другом. Но это отдельно. Есть в Словакии билингвальные гимназии, как альтернатива общеобразовательным учебным заведениям, где ученики первый год занимаются только определённым языком – испанский, английский, немецкий или французский – а потом после первого года все предметы будут уже на этом языке. Но таких гимназий немного, и они ориентированы на старшеклассников. Повторюсь, должен быть демократический подход, возможность выбора. А общеобразовательная школа должна дать хорошую базу знаний.
Светлана ОФИЦЕРОВА
Кітапхана