Қостанай Мемлекеттiк Педагогикалық Университеты

Евгений ШИБАРШИН,
Фото Николая Соловьёва

- Еркин Аманжолович, некоторые эксперты утверждают, что на стороне ИГИЛ воюют граждане из 70 стран. Что привлекает молодежь в идеологии «Исламского государства»?
- По-моему, в первую очередь - противостояние идеям мировой цивилизации. В ее атлантическом понимании. Поэтому туда едут европейцы, не обязательно по рождению мусульмане. В принципе, религиозная составляющая там далеко не на первом месте. Хотя все присягают «Исламскому государству», по исламского там меньше, чем у «Аль-Каиды» или ваххабитов. Религия – лишь ширма, используемая в качестве знамени.
В их идеологии привлекательна, скорее, идея некоего исламского социализма. К тому же ИГИЛ учло ошибки «Аль-Каиды», «Талибана». Там, по крайней мере, в столице неплохо налажена медицина, они дали воду и свет в районы, где последние 10 лет их не было. То есть начали воссоздавать инфраструктуру. Для этого со всего мира привлекают специалистов. Понятно, что это делается в первую очередь для привлечения на свою сторону населения. Иначе бы их давно выгнали.
Если смотреть глубже, то этот конфликт не только сирийский или иракский. Он в целом ближневосточный. Там основное – несправедливость в распределении доходов между Европой, Северной Америкой и странами третьего мира. Дает о себе знать, на мой взгляд, и произвольное создание теперешних государств, которое произошло в результате раздела Османской империи по итогам Первой мировой войны. Плюс несправедливое распределение углеводородной ренты внутри самого исламского мира. Можно строить теории заговора – виноваты ЦРУ, КГБ, израильский Моссад, но в основе всех конфликтов именно эти противоречия.
Что у европейцев в их цивилизации вызывает недовольство? Уровень жизни высокий, развиты демократические институты. Тем более гражданам СНГ, где стремятся быть «похожими на Европу»?
- Всегда есть определенный пласт людей, которые не хотят жить в обществе потребления. Они ради своих идеалов готовы терпеть материальные невзгоды. Мы видели, сколько в Европе было митингов антиглобалистов. Я не удивлюсь, если среди нынешних участников ИГИЛ есть и акитивисты этого движения.
Для нас, конечно, удивительно, когда вполне успешный молодой человек, способный реализоваться у себя на родине, все бросает и едет непонятно куда, принимает ислам, отращивает бороду и начинает бороться с «неверными».

- Вы говорите, религиозная составляющая в ИГИЛ не главная, но их идеология построена на религиозных идеях, которые подкрепляются механизмами практической реализации. Это демагогия, или они предлагают реальные пути решения проблем, накопившихся в европейской цивилизации?
– Я не культуролог, мне сложно судить о проблемах европейской цивилизации. Но то, что она переживает кризис, писали еще в начале XX века. Видимо, внутренние ощущения у людей на этот счет существуют. А тут предлагается внешне очень привлекательная идея – правовая система - шариат, которая хотя и средневековая, но показала себя достаточно эффективной. Хотя бы в Объединенных Арабских Эмиратах. Там средневековое уголовное законодательство, но преступность сведена к нулю.
Однако каждый человек сам для себя должен решать, как он хочет жить. Хочет жить в обществе, свободном от уголовной преступности, но средневековом, либо в обществе либеральном, но где есть определенные проблемы с личной безопасностью. Как показывает опыт, построить общество абсолютно безопасное, но либеральное – нереально для человеческой природы.
Многих людей привлекает высокая эффективность норм шариата. Они, например, хорошо обеспечивают материальную сторону жизни женщин, но ограничивают их права. То есть тут есть плюсы и минусы. Каждый человек выбирает, что ему больше нравится. Я противник запретов. Например, в некоторых европейских странах чуть ли не насильно снимают с женщин платок. Это такое же нарушение прав человека, как и насильно заставлять его надевать. Мне тяжело понять логику мусульманской женщины, когда она от всех закрывается, но это ее выбор, это ее право.
-     Но у выбора есть и границы, выход за которые нарушает права другого человека. Государство ИГИЛ, начав войну, перешло эту границу?
- Они не просто перешли к вооруженной борьбе, но и возродили абсолютно средневековые методы. Туда идут люди с вроде бы «симпатичными» идеями, но все это выливается в грабеж, работорговлю, в разрушение исторических памятников.

- Идеологи ИГИЛ оправдывают это тем, что исторические памятники – символ идолопоклонства, а ислам с язычеством борется...
-    Я глубоко убежден, что тут никакими идеями не пахнет. Просто это хорошее прикрытие для грабежа, чтобы кто-то потом мог поживиться на черном рынке антиквариата. Так было, когда в Багдаде рушили памятники и когда в Египте во время беспорядков грабили музеи. То же самое и массовые казни. Мне кажется, это средство выбить деньги за заложников. Это бизнес. Ислам запрещает убийство людей только за то, что они христиане или иудеи. В «Коране» представителей этих религий относят к людям, имеющим Писание. Против них джихад объявлять нельзя. Джихад объявляют только вооруженным язычникам. Но каждую религиозную норму можно вырвать из контекста и трактовать как кому выгодно.
Как историк утверждаю: полторы тысячи лет на этой территории не было такой дикости. Все это время там вместе с мусульманами существовали иудеи и христиане.
- «Исламское государство» претендует на расширение территории до границ пресловутого «мусульманского халифата», куда в числе прочих должны войти Центральная Азия и часть России. Насколько реально создание «исламской империи»?
- Идея «мусульманского халифата» в головах мусульман возникла вместе с возникновением ислама. Реализовать ее пытались в разных государствах. Тот же Арабский халифат когда-то возникал. Но создать государство на базе разнородных обществ, живущих в разных культурных и исторических условиях, нереально. Основатели ханафитской правовой школы еще в VIII-IX веках допускали существова параллельно с шариатом еще и обычного права для тех народов, которые приняли ислам. Именно потому, что ислам допускает такую гибкость, эта религия получила большое распространение и стала мировой. Но при таком разнообразии объединить эти народы в одно государство нереально.
Не думаю, что «Исламское государство» выйдет за те рамки, которые оно сейчас занимает. Есть у них сторонники в Ливии, в Африке, в Пакистане и Афганистане, но тот же «Талибан» вряд ли даст возможность ИГИЛ развернуться. Там, скорее всего, больше будет внутренних разборок.
Существует опасность возвращения террористов из других стран домой. Эти люди в какой-то мере будут разочарованы, что их идея «мировой мусульманской революции» не осуществилась, и они, возможно, будут создавать свои организации.
К сожалению, у нас слаба просветительская роль ислама. Много времени уделяется ритуальной стороне религии, а пониманию смысла – мало. Поэтому у нас много людей, у которых каша в голове. Они принимают бред представителей «Исламского государства» о шариате за чистую монету. При желании в деятельности ИГИЛ можно найти что-то положительное. Но и при Гитлере в Германии построили хорошие автооаны, однако этот факт не оправдывает фашизм.
Там много людей, которые говорят красиво, они убеждают в несправедливости современного мира. Да, мир сегодня несправедлив. Но они пытаются разрешить эту несправедливость еще большей несправедливостью. Ни один мусульманский богослов не говорил, что, расстреляв или зарезав 10 000 человек, можно для мусульман счастье построить. Беда в том, что некоторые молодые люди у нас не понимают этого.

родился в 1969 году в Мендыкаринском районе.
После школы поступил в Карагандинский госуниверситет.
Получив специальность преподавателя истории и общественных дисциплин,
работал в Карагандинской высшей школе милиции,
затем - в Костанайской академии и Костанайском госуниверситете.
С 2009 года - в Костанайском пединституте, занимает должность проректора.  
В 1996 году защитил кандидатскую диссертацию, в 2009 году - докторскую.
Написал около 200 научных трудов и более 20 книг.
Женат, имеет сына.